007-008. 1. Русская поэзия - ключ к русской душе

ОТ  СОСТАВИТЕЛЯ
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – с. 007 
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –

1. РУССКАЯ ПОЭЗИЯ - КЛЮЧ К РУССКОЙ ДУШЕ
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –   

В 1950 году в крохотной клетушке на Трубной площади один смертельно пьяный фронтовой
поэт с  пронзительно  голубыми глазами,  «как у пьяниц и малых детей»,  валялся  на  диване
с продранными пружинами и, запинаясь, диктовал мне внутреннюю  рецензию  на  рукопись
моей  первой  книги   «Разведчики  грядущего».   Я  сидел  за  его  полусломанной   пишущей
машинкой и  с  наслаждением  печатал всё  то,  что  хрипло  вырывалось  из  его  сожженного
водкой рта. Эта рецензия решила  судьбу  моей  книги,  и  она  была  напечатана.  Но  другим
ошеломляющим подарком,  который сделал мне этот  поэт,  была  первая  антология  русской
поэзии  XX века Ежова  и  Шамурина,   изданная  в  1925  году.  Раскрыв  ее,  я  был  поражен
огромным количеством или запрещенных, или совсем забытых имен.
     Правда, новичком в поэзии я  не  был  благодаря  моему  отцу,  ходячей  живой  антологии
русской поэзии, благодаря трем старшим друзьям,  Н. Тарасову, напечатавшему впервые мои
стихи, геофизику и критику В. Барласу и прозаику, а впоследствии известному  футбольному
обозревателю  Л.  Филатову,  щедро  дававшим  мне  редкие  книжки,  и,  наконец,  благодаря
собственному неукротимому любопытству.
     Тем не менее передо мной оказался целый мир,  который  я знал лишь  приоткрывавшими-
ся мне кусочками.
     Но та антология была итогом лишь  четверти века,  а  сейчас  заканчивается  его  четвертая
четверть.
     Как бы несовершенна ни была эта антология, над  которой  я  работал  примерно двадцать
лет   плюс  всю  предыдущую  жизнь,  эта  книга,  надеюсь,   будет  не  менее ошеломляющим
открытием не только для юных читателей поэзии,  но и для  многих,  собаку съевших  в  этом
деле знатоков.  Наверняка я вызову  недовольство  многих  живых  авторов  и моим  выбором,
и  количеством   строк,   и   комментариями   и  смертельную  обиду  тех,  кого я  не  включил
вообще.  Предоставляю  им  полное  право  включать  или  не  включать  меня в их антологии
(если, конечно,  они  найдут  время  для  их  составления)  и  выбирать  и  комментировать по
собственному вкусу.  Объективных антологий не бывает.  Если  говорить  о  нашем наследии,
то  иные  знатоки,  возможно,   недоуменно  пожмут  плечами,   увидев,  что строк  Волошина
в этой антологии чуть  больше,  чем  у  Блока. Но  всем  известно,  что  Блок  –  великий  поэт,
а  Волошин  как  великий  поэт   гражданской  войны  лишь  начинает  утверждаться  в нашем
сознании. Может шокировать то, что строк Смелякова в  антологии  больше,  чем  у Гумилева
(хотя   Гумилева   я   ценю  очень   высоко), –  но,   на   мой   взгляд,   искалеченный  лагерями
и  собственной  романтической  государственностью  Смеляков  не  менее  талантлив. К  этой
антологии   нельзя   относиться   арифметически.   Дело   не  в   количественном соотношении
названий стихов или строк. Некоторые   поэты  лучше  понимаются   именно   совокупностью
стихов, а не отдельными стихами.  В  интересах  репутации  таких  поэтов,  как  Гумилев  или
Бунин, представлять их тщательно и скупо подобранными шедеврами,  не  разбавляя  гораздо
худшими стихами, как это делают в собраниях сочинений.  А вот для репутации Глазкова это
первая возможность предстать перед читателем крупно,  без  примеси  сознательно  дегенера-
тивных ремесленных поделок. Политический геростратизм в последние годы  по  отношению
к  Маяковскому  подсказал мне  идею  показать  его  как  гениального  лирического  поэта,  не
девальвируемого никакими  катаклизмами. Размер врезок  в  антологии  зависел  не  от уваже-
ния составителя к  тому или иному имени, а  от сложности данного имени  как  исторического
и литературного  явления. Только поэтому врезка, скажем,  о Куняеве по размеру почти такая
же,   как  об  Иннокентии  Анненском,   а  отнюдь  не  потому,   что  составитель   считает   их
равновеликими поэтами . Составитель  включил в эту  антологию  стихи  некоторых,  глубоко
чуждых  ему самому по  гражданской нравственности  поэтов, и даже своих ярых «литератур-
ных врагов»,  если,  на  его  взгляд,  они  добавили   к  русской  поэзии  хотя  бы  собственные
пол слова. Так называемая литературная борьба пройдет, а литература останется.
     Эта   книга   наверняка  не  свободна   от   просчетов  в   выборе,   от  пробелов,  от ошибок
в хронологии,  тексте и  биографических  справках.  К сожалению,  вообще  не удалось найти
никакого биографического материала  к  ряду  поэтов.  Составитель  будет  безмерно благода-
рен всем, кто пришлет ему свои замечания и предложения.
     Заранее   оговорюсь,   что  эту   антологию   я  не  хотел   перегружать  научными  коммен-
тариями.
     Эта   книга   ориентирована   не  только  на  знатоков,   надеюсь,  человек  любого возраста
и профессии найдет в ней нечто драгоценное именно для него.
     Русская поэзия – ключ к русской душе.
     Не  столь  важно,  сколь  эта душа  загадочна  для  иностранцев.  Мы  сами  друг для  друга
преступно  загадочны, да  и  пытаемся  ли  мы  себя  разгадать?    Ленимся,  а  может, боимся?
Лихорадочно   ищем  ответы  на  многие  вопросы,  а  эти  ответы  давным-давно  существуют

– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – с. 008 

в нашей собственной истории,  в  нашей  поэзии.   Надо  только  вчитаться,  вдуматься. Самое
важное для нас это понять самих  себя,  понять,  «куда идем, чего мы ищем?»,  по выражению
Николая  Глазкова,   одного  из  до  сих  пор  не  оцененных  нами  по  заслугам  авторов  этой
антологии,   в  которую,  кстати,  вошли  и  стихи   поэта,   подарившего  мне  когда-то  Ежова
и   Шамурина.
     Еще не так давно вся наша государственная  идеологическая  машина  столько  лет  подряд
работала   на   пропаганду   октябрьской   революции,   как  самой  великой  революции  мира.
Бедные   учителя   истории,   теперь  почти  все  газеты  и  журналы  говорят  о той  же  самой
революции как о самой жестокой революции мира. Где  же  правда?  Что  и  как преподавать?
А  вы  преподавайте   русскую   историю  по  русской  поэзии  –  не  ошибетесь. Гражданскую
войну   –  по Блоку,   Волошину,   Пастернаку,   Цветаевой,   Ахматовой...   Вторую   мировую
войну – по Твардовскому, Симонову,  Слуцкому, Гудзенко,  Межирову, Константину Левину,
Дегену, по частушке «Вот окончилась война...»
     Русская поэзия – это история русской истории.
     Будучи неизлечимым  романтиком,  в  юные  годы  я  мечтал  во  блаженной глупости,  что
когда-нибудь  книги  моих  стихов,   пробитые  пулями,  будут  находить  у  солдат, погибших
в боях за правое дело. В 1968 году, когда  брежневские  танки  пересекли  границу Чехослова-
кии, я  написал  протест  правительству  и  ожидал  ареста. Однажды  утром  раздался  звонок.
Я  открыл  двери  и  увидел  веснушчатого  молоденького  солдатика.  Он  протянул  мне мою
книжку,  пробитую  пулей, с  запекшейся  кровью  на  обложке.   По  трагическому парадоксу
книг а называлась  «Шоссе энтузиастов».  Этот  маленький  сборник  был  в  грудном кармане
нашего танкиста,  который,  после  того  как  нечаянно  раздавил  гусеницами  танка чешскую
девочку, застрелился. Он убил себя сквозь  мою  книжку.  Но  это  не  было  войной  за правое
дело.
     Около двадцати лет  я  был  персоной  нон  грата  в  Чехословакии,  и,  когда  приехал туда,
меня остановила седая чешка с молодыми живыми глазами:
     «Я – учительница русской литературы  и языка  в  пражской  школе,  и я  особенно любила
преподавать вашу  поэзию.  Когда  в  том  августе  на  наших  улицах  появились  ваши танки,
я решила  навсегда  оставить  преподавание  русской  литературы.  Но   когда  я  услышала по
подпольному радио телеграмму с вашим протестом, а затем ваши стихи,  я  вернулась в школу
снова преподавать Пушкина,  Толстого,  Достоевского.  Спасибо за то, что  двадцать лет назад
вы спасли меня от ненависти к вашему народу, к вашей литературе».
     Я начал работать над этой антологией еще во времена холодной войны. Теперь  произошел
гигантский   исторический    катаклизм,    и   лицо    мира    изменилось.   Оно  изменилось  во
многом к лучшему, но во многом  и  к  худшему.  Вавилонская  башня  диктатуры рухнула, но
под  ее обломками погибают не только  ложные  идеалы,  но  и самые  искренние  надежды на
будущее братство всего человечества.
     Мы оказались неподготовленными к свободе.

                Да и свобода ли –свобода
                С нечеловеческим лицом?

     Неужели страшная правда  о  нас  это  то,  что  написал  один  из  авторов  этой антологии –
Владимир Соколов:

                И не нужно мне прав человека,–
                я давно уже не человек.

     Так  называемая  Свобода,   вместо  того   чтобы  ошеломить   нас   красотой   своего лица,
повседневно поворачивается к нам совсем другой частью  своего  тела. Вместо политической
цензуры появилась не менее страшная –коммерческая.
     Полицейщина  и  сексуалыцина  затопили  книжные  прилавки  подземных переходов и со
Страниц  перепрыгивают  в жизнь.    Происходит «макдональдизация» русской культуры. Но
почитайте   эту   антологию.   Ее  страницы  –  это  страницы  нашей  истории. Разве не более
страшные испытания, чем сегодняшние, Россия  все-таки  вынесла  и  устояла? Устоит и рус-
ская культура.
      Россия   выживет,   и   оплаченные   ценой  стольких  народных  страданий  нова появятся
великие   романы,    великие  стихи.   Правда,   цена   за   величие нашего искусства слишком
высокая. Нельзя ли наконец без всех этих бессмысленно жестоких народных страданий?
      21  августа  1991  года,  во  время  путча,  на  улицах  Москвы бессмысленно погибли трое
молодых людей.  Но их гибель стала  символом  в  борьбе  за  свободную Россию. Свободную,
но не от собственной  совести.  Один  из  этих  троих юношей был Илья  Кричевский, неизве-
стный  поэт,  перед  этим  неосторожно  предсказавший  свою  гибель в стихах, – также среди
авторов этой антологии. В лице этого убитого юноши русская  поэзия защитила право России
на свободу и простое человеческое счастье.

– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
2. ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЭТОЙ АНТОЛОГИИ                http://www.stihi.ru/2018/07/12/1850
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
3. РУССКАЯ СТАТУЯ СВОБОДЫ – ПОЭЗИЯ                http://www.stihi.ru/2018/07/13/5856
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
4. ЕСЛИ БЫ ГОСУДАРСТВАМИ ПРАВИЛИ ПОЭТЫ...      http://www.stihi.ru/2018/07/15/3022
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
5. НЕ БЫЛО БЫ СЧАСТЬЯ, ДА НЕСЧАСТЬЕ ПОМОГЛО  http://www.stihi.ru/2018/07/16/878
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
6. ПРИНЦИП ОТБОРА                http://www.stihi.ru/2018/07/17/946
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
7. УРОЖАЙ ИЗ ОТРЕЗАННЫХ ЯЗЫКОВ                http://www.stihi.ru/2018/07/18/1290
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –


                ЕВГЕНИЙ ЕВТУШЕНКО
Апрель 1994
_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . З Н А Й « Н А Ш И Х « ! . . . . . . . . . .  http://www.stihi.ru/avtor/mc00001
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Сергей Мигаль Екб. . . . . . . . . . . . . . .  http://www.stihi.ru/avtor/mc001
'